Нет ничего более далекого от действительности, чем представление о Павле Федоровиче Беликове, как человеке, который поучал, наставлял на путь истинный, учил уму-разуму. Мне даже становится не по себе, когда я упоминаю об этом. Позиция ментора ему была чужда. Он не давал уроков. Он не учил. Он всю жизнь учился сам. И в этом качестве его жизнь – череда непрерывных экзаменов, которые он блестяще «сдавал». «Каждый проходит свой собственный путь, свой обязательный урок» - писал П. Ф. Беликов.

В этом отношении жизнь любого человека, проявленная на земном плане - урок живущим.

Его жизненный путь был наполнен непрерывным стремлением к более совершенным и глубоким познаниям. И результаты, которые он получал при этом, не становились для него конечными этапами. Они раскрывали врата, ведущие к более полноценному осмыслению накопленного знания и опыта, служили ступенями к более совершенному пониманию своего жизненного предназначения.

Не ошибусь, если скажу, что всех, кому посчастливилось встретиться в жизни с Высшими идеалами, волновали вопросы: как отблагодарить судьбу за драгоценный дар, как стать полезным, а не только причастным к борению за практическое вхождение высоких замыслов в повседневную действительность?

Молодым человеком, более тридцати лет назад, я писал в Козе-Ууэмыйза: «Как мне быть, Павел Федорович? Чувствую в себе великие силы и возможности, а раскрыть их не позволяют (сейчас я невольно с улыбкой отмечаю это характерное: написано «не позволяют», вместо – «не удается»). Понятно, что все придет со временем, но не потеряю ли лучшее время?»

В ответ Павел Федорович сослался на собственный опыт: «При существующем «чинопочитании» различных званий и служебных положений, лично для меня выход на профессиональную арену научных публикаций (о Н. К. Рерихе – А. А.) был более чем бесперспективен. Мне самому он представлялся закрытым на семь замков. Однако накопленные знания и наличие работ, написанных без адреса, сделали свое дело и прорвали, казалось бы, непреодолимые барьеры…»

Что на его взгляд стало определяющим? «»Нужна деятельность, деятельность и еще раз деятельность, совершенно независимо от того, какой выход на профессиональную почву она сейчас имеет», - писал он.

И это очень важное замечание. Особенно для тех, кто считает возможным раскрытие личности, способностей лишь на пространстве, связанном с Рериховским наследием. Совершенно определенно можно полагать, что некоторым людям знакомство с ним приносит, как это ни парадоксально, серьезные сложности, связанные с пониманием своей роли в окружающей действительности. И хорошо, если это ограничивается лишь повышением собственной самооценки о своем предназначении. И хорошо, если люди при этом добиваются успеха в каких-то сферах общественной деятельности.

П. Ф. Беликов полагал: “Ес­ли да­же вне сфе­ры ду­хов­но­сти в че­ло­ве­ке про­бу­ж­дается доб­ро­та, от­вет­ст­вен­ность, бла­го­же­ла­тель­ность и твор­че­ст­во, на пер­вых ша­гах хо­тя бы в усо­вер­шен­ст­во­ва­нии мо­то­цик­лет­ных мо­то­ров, то и эти за­дат­ки мо­гут про­дви­нуть даль­ше, чем би­тие лба о ка­мен­ные пли­ты в хра­ме...”

Внешняя канва его жизни ничем не напоминает жизнь мыслителя и подвижника культуры. Это жизнь рядового человека, волей внешних обстоятельств начавшего жизнь в императорской России, учившегося в пролетарском Ленинграде, начавшего трудовую деятельность в буржуазной Прибалтике и ушедшего в мир иной пенсионером при советской власти. Государства, гражданином которых он был, имели совершенно определенные политические, административные и географические основы и координаты. Но дух и мысль его всегда были устремлены поверх границ, установленных людьми.

29 июля (16 июля) 1911 года в Нарве, небольшом городке западной части Российской империи, в семье Федора Александровича и Марии Матвеевны Беликовых родился сын Павел. По тем временам семья была довольно обеспеченной – глава ее вначале служил по торговой части, а затем имел собственное коммерческое дело.

Детство Павла и его младшего брата Александра прошло в непрерывных переездах. Вначале это были поездки с родителями на Кавказ и Крым. Затем, вместе с матерью, братья были посланы отцом подальше от района военных действий мировой войны – на Волгу, в Саратов, к его партнерам. Там шестилетний Павел узнал о большевистском перевороте, который затем стал называться Великой Октябрьской социалистической революцией и который он впоследствии отмечал вместе со всеми, как «красный день» календаря.

Вернувшись, некоторое время жили то в Нарве, то в селе Васькнарве (Сыренец), недалеко от Чудского озера. Школьные годы завершил в Ленинграде, где получил аттестат об окончании 51 Советской единой трудовой школы 2-ой ступени (курс гимназии). Вернувшись в Васькнарву, стал помогать отцу по торговой деятельности. Здесь познакомился с местной жительницей Галиной Маховой, студенткой Тартуского университета.

В начале тридцатых годов отслужил в эстонской армии, учился на Высших коммерческих курсах в Таллинне. Экономический кризис не позволил найти работу по специальности, поэтому стал работать ткачом на небольшой фабрики «Эстонский шелк».

Свободное время посвящает литературе, изучению философских трудов, публикует небольшие заметки в газетах. Через знакомых по Русскому Литературному кружку, в деятельности которого принимал самое активное участие, узнает о том, что требуется сотрудник в книготорговую фирму «Тээкооль». Становится заведующим отделением русской книги.

В это же время, в 1938 году, женится на Галине Маховой, начавшей работать педагогом в Таллинне. В 1940 году в молодой семье появляется дочь Елена, через два года – сын Кирилл.

После того, как Эстония стала советской республикой, Павел Беликов возглавил Эстонскую республиканскую контору «Союзпечать» («Аякирьяндуслийт»). В начале войны получил бронь, во время фашистской оккупации скрывался на лесном хуторе, у родителей жены. Сразу после освобождения Эстонии был восстановлен в прежней должности.

Затем работал старшим ревизором, главным бухгалтером, начальником планово-финансового отдела в крупных эстонских учреждениях. В апреле 1961 года переезжает из Таллинна в небольшой поселок Козе-Ууэмыйза, где проработал главным бухгалтером местного отделения «Эстсельхозтехники» вплоть до выхода на пенсию в 1971 году.

В 1972 году, вместе с искусствоведом В. П. Князевой, пенсионер П. Ф. Беликов выпускает книгу «Рерих» в серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия». Еще при жизни она выходит в переводе на несколько языков. Участвует в изданиях книг о жизни и творчестве Н. К. Рериха, в конференциях «Рериховские чтения», выступает с лекциями и публикует статьи о Рериховском наследии.

Умер в Таллинне 15 мая 1982 года, после повторного инсульта, как свидетельствует официальный диагноз. Похоронен на таллиннском кладбище…

Такова краткая хронология большой жизни, главный урок которой вновь и вновь возвращает нас к мысли о том, что нет «маленьких людей», все зависит от задач, которые ставит человек. И от того, как он с ними справляется.

Если мы посмотрим с этой точки зрения на жизненный путь Павла Федоровича Беликова, то мы увидим, что он подтверждает и другую житейскую мудрость – «не место красит человека, а человек – место». При этом классик рериховедения отчетливо сознавал ложность любых претензий на собственную исключительность: «Поток Света столь обширен и могуч, - писал он, - что нет на Земле Фокуса, способного вобрать все знания и через свое преломление передать их остальным. Поэтому для меня не правы только те, кто претендует на подобную роль или считает обязательным для всех толкование одного…»

В этой небольшой статье я не ставлю задачу показать все стороны разнообразной творческой работы П. Ф. Беликова – философа, ученого и общественного деятеля. Характеристика его дарований и связанных с этим достижений, выходит далеко за рамки определения – «классик рериховедения». Назвав всего лишь три грани его разносторонней личности, я хочу обратиться к изначальным значениям этих слов.

«Филео» плюс «софия» – любовь к мудрости – была яркой отличительной чертой Павла Беликова с молодых лет. Может быть, даже с десятилетнего возраста, когда он помогал священнику в церкви Васькнарвы и порой облачался в «стихарь». Вспоминая об этом, он пишет, что «молитва имеет большое значение, не Бог в ней нуждается, а мы сами, потому что чистая сильная мысль действительно «избавляет нас от лукавого». Впоследствии, начав с изучения христианской теологии, трудов Канта, Гегеля, Маркса, русских философов, он приходит к сокровищам восточной философии. В возрасте двадцати трех лет начинает изучать книги Живой Этики, которые имели решающее значение для формирования его мировосприятия. «Эти книги, - сказал он мне во время нашей первой встречи, - меня буквально духовно перевернули»…

Его «Доклад после прочтения «Листов сада Мории», сделанный на собрании таллиннского Русского Литературного кружка в 1935 году, стал поворотной вехой в судьбе молодого человека. Его мысли были замечены на далеких горных вершинах. Он получил письмо из Индии от глубоко почитаемого им художника и мыслителя – Николая Рериха. Переписка с ним вдохновила молодого человека на всю последующую жизнь. Позднее он написал фундаментальные работы «Основные проблемы восточной философии и диалектический материализм (Опыт сравнительного изучения)», «Рерих – мыслитель»…

Он был любомудром, любителем мудрости, философом в древнем значении этого слова.

Это помогло ему стать первым исследователем Рериховского наследия, который ввел его в сферу научного изучения. Его статья «Рерих и Горький» и составленная им «Библиография произведений Н. К. Рериха», опубликованные в «Ученых записках Тартуского университета», статья «Николай Рерих и Индия» в сборнике «Страны и народы Востока» Академии наук СССР открыли путь к грамотному научному познанию «Державы Рериха».

Вышедшая в 1972 году в серии «Жизнь замечательных людей» книга «Рерих», написанная в соавторстве с В. П. Князевой, несмотря на популярный характер, написана в строгом соответствии с научными критериями. Его доклады на конференциях и статьи в научных сборниках, кроме того, что были безукоризненны с фактической стороны, известной в то время, открывали новые горизонты исследовательского поиска.

Книга, которую писал Беликов-ученый в последние годы жизни – «Рерих. Опыт духовной биографии» – положила начало уникальному направлению в рериховедении. Несмотря на то, что она осталась недописанной, книга представляет из себя законченный образец, завершенный опыт исследовательской работы.

Уверен, мы пока просто не в состоянии оценить результаты его многолетней и повседневной работы. Не ошибусь, если скажу, что нынешнее поколение рериховедов до сих пор ощущает благотворное влияние П. Ф. Беликова. Начиная с самых известных имен…

Практически все заметные издания рериховской тематики советского времени в большей или меньшей степени испытали прямое влияние и непосредственную помощь П. Ф. Беликова. В качестве примера приведу статьи Л. В. Шапошниковой, книгу В. М. Сидорова «На вершинах (Творческая биография Н. Рериха, рассказанная им самим и его современниками)», вышедшую в свет в 1977 году и целиком построенную на материалах, с которыми поэт познакомился в Козе-Ууэмыйза.

Если хотя и трудно, но возможно (хотя бы с помощью библиографического изучения) оценить размах научной и литературной деятельности П. Ф. Беликова, то вряд ли даже со временем мы сможем оценить масштаб его общественной деятельности. Особенно с формальной стороны. Если, например, говоря о Н. К. Рерихе, мы можем назвать десятки организаций, членом которых он не только был, но работал над их возникновением и развитием, то деятельность П. Ф. Беликова прошла вне каких-то определенных организационных структур. Не брать же во внимание его лекции по линии Всесоюзного общества «Знание»…

И это при том, что уже в молодые годы он мог занять высокое место, должность в рериховской организации. В тридцатые годы прошлого столетия к Прибалтике, где он жил, было обращено особое внимание со стороны семьи Рерихов. Среди почитателей великого художника и мыслителя в Эстонской республике возникло вполне естественное желание – создать и зарегистрировать общество имени Н. К. Рериха, подобно существующему латвийскому. Все шло к тому.

Однако, вот что пишет П. Ф. Беликов в письме председателю Латвийского общества имени Н. К. Рериха Р. Я. Рудзитису 15 апреля 1938 года из Таллинна: «На последнем собрании взяло меня даже сомнение – насколько правильно предоставлять судьбу и открытие общества в руки людей, столь мало проникнутых идеологией Н. К. и так далеко стоящих от Учения?»

Мне хочется обратить внимание на сам подход молодого Беликова к задаче – важно не создание организации, как самоцель, а лишь, как результат объединения людей сходных убеждений. Общество создается не тогда, когда этому благоприятствуют обстоятельства (даже «свыше») или по аналогии с уже имеющимися, а тогда, когда организационно оформляется группа, по его словам, «людей именно идейных». По его мнению вопрос был поставлен преждевременно, «и я внес третье предложение, - пишет он, - отложить регистрацию до того, покамест деятельностью Комитета [Пакта Рериха] не будет доказана необходимость общества». А для этого в том же письме предлагается ряд конкретных действий.

В дальнейшем его жизненный путь пролегал вне участия в каких-то рериховских организациях. С одной стороны, на это повлияли общественные условия советского времени, с другой и основополагающей - собственное представление о личной ответственности. На склоне лет он подводит итог: «Главное приходит в одиночестве». Характерно, что такими словами Павел Федорович заканчивает письмо П. П. Лабецкому 20 мая 1980 года, в котором он поддерживает размышления бывшего члена «инициативной группы» из Новосибирска «о собственном, самостоятельном применении Учения Жизни…».

Тем не менее, слова о том, что для «Главного» необходимо одиночество, вовсе не означали отстранение П. Ф. Беликова от участия в общественной деятельности. Наоборот, в советское время, особенно в последнее десятилетие его жизни, не было в Советском Союзе другого человека, который был так связан видимыми и невидимыми нитями с Рериховским сообществом своего времени. Я не ошибусь, если скажу, что само возникновение такого сообщества началось и ярко проявилось в деятельности Павла Федоровича Беликова. Несмотря на отсутствие единых организационных структур, существовал неформальный «Всесоюзный Рериховский центр» в Козе-Ууэмыйза, осуществлявший координацию общих усилий по продвижению имени Рериха в самых различных сферах жизни общества. Этот неформальный центр не нуждался в каких-то письменных признаниях его полномочий. Наоборот, мощная, неуловимая самыми совершенными приборами обнаружения, сеть духовного влияния этого центра, покрывшая всю страну, непрерывно совершенствовалась и увеличивалась благодаря добровольному и взаимному притяжению отдельных «ячеек». Все самые заметные общественные мероприятия, связанные с именем Рерихов при жизни П. Ф. Беликова, не только проходили с его участием, но во многом были обязаны ему своим успешным проведением. Его переписка свидетельствует о нем, как о человеке, который не только был прекрасным знатоком трудов Рерихов и Учения Живой Этики, но и применял их принципиальные положения в реальной жизни.

Через этот Центр рериховское движение страны, развивающееся в жесткой, не допускающей свободного мышления, идеологической системе, осуществляло контакты с другими центрами – в Англии, Америке, Болгарии и, в первую очередь – в Индии. Павел Федорович Беликов был полномочным доверенным представителем Святослава Николаевича Рериха на родине его родителей не по письменной доверенности, а по всеобщему, не требовавшему доказательств, признанию его безусловного авторитета.

Его общественное влияние основывалось на мудрости, знании, доброжелательном участии в духовных поисках многих людей, от академиков и знаменитых писателей до студентов вузов, и проходило поверх административных барьеров или должностей. Меня не оставляет надежда, что принципы П. Ф. Беликова – добротворчество, соизмеримость, реалистический подход, разумная терпимость к иному мнению - возобладают в Рериховском сообществе и оно займет достойное место на духовном пространстве современной России.

«Отшельник» из Эстонии не имел ученой степени, не занимал ни большой, ни маленький пост, не принял предложения вступить в Союз писателей вовсе не потому, что считал официальные признаки значимости человека излишними. Наоборот, он поддерживал подобные проявления роста человека. Но он смотрел на них, как на внешние по отношению к «внутреннему человеку». Я обратил внимание на появлявшийся у него иногда во время общения с людьми особенный, доброжелательно-проникновенный взгляд. Незаметно он словно просвечивал собеседника насквозь и, наверное, давал Павлу Федоровичу представление об этом потаенном, «внутреннем» содержании человека, к какой бы общественной категории он не принадлежал.

Его жизненный путь не был свободным от заблуждений, это был человек, не избежавший обыкновенных слабостей или недостатков. Но они лишь подтверждают возможность любого «простого» жителя Земли преодолеть свои несовершенства, ориентируясь на высшие проявления представителей человечества. «Ошибки в человеческой жизни – неизбежны, - писал он, - их «пыль» мы должны стряхивать с «полога сердца». И если оно не покрыто коростой омертвевшего жемчуга, т. е. закоснелой догматикой, то оно всегда приведет к распознанию грани между Светом и тьмой, даже через наши ошибки…» Его отношение к окружающим, душевные качества, проявившиеся в отношениях с окружающими – живая иллюстрация к строкам Живой Этики о человеке, устремленном к Высшим идеалам.

Рериховскому движению повезло, что такой человек избрал свой путь духовного совершенствования в Державе Рериха. Люди, подобные П. Ф. Беликову, всегда стремятся к высшим достижениям. Так случилось бы, даже если бы он поставил «лестницу Иакова» в другой сфере духовного продвижения. Он писал одному из своих корреспондентов: «Относительно рериховцев в целом я бы посоветовал им забыть слово «рериховец» и начать заниматься серьезно и хорошо своим делом. Каждое хорошо сделанное дело само по себе относится к рериховскому».

В середине тридцатых годов П. Ф. Беликов добровольно принял на себя обязанности резидента Новой страны, которую мыслью, словом и делом строили Рерихи. Последовательно и с учетом существующих внешних обстоятельств он стал проводником влияния Высших идеалов жизнеустройства человечества. В условиях невероятной сложности ему удавалось вести неуязвимую для существующих идеологических установок, но чрезвычайно эффективную работу, соединяющую Надземное и Повседневность.

На склоне лет он писал одному из своих оппонентов: «У меня есть свои испытанные методы работы, выработанные не только личным опытом, но опытом общения с Н. К., Ю. Н. и С. Н. Я ничего не делаю, не задавши себе предварительно вопроса – как в этом случае действовали бы они?»

Трудно ли ему было? Настолько велико было обаяние его личности, что при жизни об этом вряд ли кто задумывался. К нему тянулись люди самых разных уровней сознания и социального положения. О его доброжелательности, терпимости и готовности прийти на помощь можно сказать много. Если в двух словах дать характеристику, то эти два слова будут – гений общения.

«Передача своих знаний и методов, - писал он мне, - может порождать лишь слепых последователей. Необходимо в каждом пробуждать его собственные творческие потенциалы, его самостоятельную методику в приобретении и переработке знаний, слагающих мировоззрение. <…> И это происходит, когда люди начинают говорить с взаимоприемлемых позиций.» Он это делал: пробуждал в каждом творческие потенциалы и благодаря пониманию «внутреннего» содержания говорил с взаимоприемлемых позиций.

Лишь теперь сквозь пелену времени проглядывают знаки, которые свидетельствуют о том, сколько душевной энергии и здоровья он бескорыстно расходовал! Вспоминаю, как провожал его на вокзале Новосибирска после окончания «Рериховских чтений» 1979 года и сказал ему: «Трудные у Вас были дни, «рвали» из рук в руки». Он засмеялся: «Вы даже не представляете, каково мне будет, когда приеду в Москву! Но надо…» В письме к близкому другу Г. Ф. Лукину у него однажды вырвалось: «Иногда так хочется разом все отрезать, всю переписку (ведь около 40 корреспондентов только по делам Н. К.), все переговоры с издательствами, редакторами, «дипломатию» с Раей и т. д. Сейчас пишу, а сердце как птица в груди бьется. На столе же – кипа бумаг, над которыми нужно работать, десятки книг, которые можно было бы и не читать, если бы не эта нужная работа… Думаю, что так и уйду один раз за письменным столом. Тогда все само собой развяжется. И Там лучше знают сроки. Вероятно, еще рано. Во всяком случае, начатое, очевидно, требуется закончить…»

При этом он замечает: «Всегда чувствую Водящую Руку, Ведущую меня по своей кармической стезе…»

Прошла четверть века с того дня, когда он ушел на более совершенные уровни Новой страны. «Переход был при ясном сознании, - написал мне его сын Кирилл Павлович. – Я находился с ним наедине, старался быть спокойным, держал перед ним изображение Уч. После отхода у него было удивительно спокойное выражение лица, как-то сразу помолодел… Я думаю, его переход не будет долгим, настолько высоким было устремление к Уч.» В том же письме Кирилл Павлович пишет о работе П. Ф. Беликова над книгой «Рерих (Опыт духовной биографии)»: «Основное – трудность становления на земном плане и трудность связи с Высшим, он успел осветить… Дальше отец хотел подойти к разбору некоторых положений из Ж. Э., связывая их с деятельностью семейства Р. – не успел. Что же, пусть каждый сам трудится в постижении мудрости Учения…»

Добавлю к этому, что нам легче – нам даны уроки жизни многих достойных людей. Среди них ярко светится имя Павла Федоровича Беликова.